Когда выселяли казаков из станицы Полтавской, маленькой Дусе исполнилось восемь лет. Семью Шаповаловых отправили на Урал. Пропали родители, из шести детей после страшных испытаний в живых осталось трое.

— Однажды услышала, что сестра собирается бежать с какой-то женщиной, и увязалась за ними, — вспоминает Евдокия Григорьевна Тутова. — Долго шли через лес, и спутница часто повторяла сестре: «Брось ее, ведь все равно не дойдет. Что за собой обузу тащить?» Со страху я ни разу так и не сомкнула глаз, боялась, что оставят, пока сплю.

Долгое время беглецы пробыли на станции Бисер, здесь девочку подобрала кассирша. Потом приняла сиротку немецкая семья на станции Янаул. Малышка оказалась настоящей золушкой — по хозяйству управлялась, корову доила. Там Евдокия отучилась в школе, а в 1939 году она уже работала воспитателем в детском саду, поступила в Казанский педагогический техникум… Но тут началась война, и Евдокия Григорьевна подала заявление в военкомат, прошла курсы медсестер и телефонисток-связисток.

Под Сталинград привезли целый эшелон девчонок в туфельках и ситцевых платьях. Стали заниматься строевой подготовкой. Легкую обувь стерли быстро, поэтому вскоре маршировали уже босиком. Когда начались бои, медсестру Шаповалову определили на артбатарею. Артиллеристы быстро поняли, как им повезло, потому как у новенькой были отличные зрение и слух. По звуку определяла она направление, откуда летят самолеты противника, и даже говорила, какие именно.

— Как сейчас помню своего первого раненого. Телефонист разговаривал по аппарату, когда рядом разорвался снаряд. Красивый парень был… — на секунду умолкает Е.Г. Тутова. — Забегаю туда, а он еще даже не понял, что произошло. Смотрят на меня голубые глаза, левую руку вырвало, видно было, как сердце бьется. Перед смертью солдат сказал: «Сестричка, сообщи маме и девушке, адрес в кармане…» Хорошо, что успела вдохнуть нашатыря, так бы упала в обморок.

Однажды по обыкновению подружки-санитарки пошли на кухню за пайком, Евдокия же задержалась на перевязке. Эти несколько минут спасли ей жизнь. Налетели немецкие самолеты. Выбегает она на улицу, а кухню разнесло в щепки, только котелки остались на земле.

Был и такой случай. Отправилась группа на устранение разрыва провода, взяли с собой и медсестру Дусю. Только вышли из укрытий — видят, летит низко немецкий самолет. Мужчины успели попрятаться, а Евдокия с большой сумкой и винтовкой так и упала ничком на землю. Пулеметная очередь прошила ей все пальто, и только одна пуля попала в ногу. Медсестра бросилась назад — к штабу. Встретивший ее на пороге командир начал кричать: чего, мол, вернулась с боевого задания! Тут-то Евдокия и поняла, что ничего не слышит. «Не ругайтесь, я вас все равно не понимаю», — успела сказать она и упала без сил от потери крови. В госпиталь ложиться не захотела — боялась попасть на другую батарею. Рану обработали, перевязали, и медсестра опять приступила к своим обязанностям.

Битва за Сталинград… Санитарки днем таскали на себе раненых, а под покровом ночи на самодельных плотах переправляли их на другой берег Волги.

— От города после освобождения мало что осталось, руины кругом, танк на танке, горы погибших, — говорит Е.Г.Тутова. — Видела, как вели по разрушенным улицам пленных немцев из армии фельдмаршала Паулюса. Нескончаемой вереницей тянулись они — замерзающие, замотанные в какие-то тряпки, одеяла, матрасы.

После освобождения Кубани девушку демобилизовали — начала отказывать поврежденная нога. Отправилась Евдокия к своей тете в станицу Славянскую и осталась в полюбившихся местах. До 1979 года работала в детском саду воспитателем и заведующей, на пенсии — контролером жилищно-коммунального хозяйства. Сейчас воспитывает правнучек, печет вкусные пирожки. Любит петь кубанские и украинские песни.

Постоянно вспоминает Евдокия Григорьевна о пережитом военном лихолетье, переписывается с боевыми товарищами, которых с каждым годом становится все меньше…

А.Елисеев