Дети войны… Это особая категория советских людей, переживших те страшные годы. Вспоминают жители г.Славянска-на-Кубани.

Без кормилицы

Детская память очень цепкая. Помню зверства фашистов в станице Славянской — расстрел заложников, семей коммунистов, охоту за подростками.

Рада бы забыть, но не получается: словно сейчас стоит передо мной немец с выпученными глазами, рыжим чубом и нервными пальцами, поминутно хватающимися за затвор винтовки. Он пришел в наш двор, чтобы забрать корову и кабанчика. Мы, четверо малышей, облепили мать и плакали навзрыд.

Видя, что не удается смягчить его сердце, заплакала мать. А старшая сестричка крикнула:

— Фашист проклятый!

Сестра стала убегать, но немец успел поднять винтовку. И в эту секунду на него бросилась наша собака. Фашист развернулся и выстрелил в нее. Я хотела помочь верному псу, но солдат буквально подфутболил меня кованым ботинком.

Корову он увел, но через несколько минут во дворе, где собрались фашисты, раздался выстрел. Это наша буренка, признававшая только мать, подняла на рога новоявленного «дояра». Корову застрелили.

Без кормилицы дела у нас пошли плохо. Мы опухли с голоду, умерла моя сестра. Мать повела нас в Темрюк. И там был не рай, но рыбаки спасали от голодной смерти тысячи мирных жителей, помогали госпиталям. Земной поклон за это труженикам моря военных лет — 15—16-летним мальчишкам, старикам и женщинам!

О.Минеева

Были дружными

Тихое противостояние врагу началось в станице Славянской с первых дней оккупации. Фашисты забирали у населения скот, пускали на топливо заборы и плодовые деревья, искали партизан. Славянцы закапывали в землю ценные вещи, свеклу, картошку, приучили домашнюю живность не подавать голос из погреба. На нашей северной окраине немцы не выявили ни одной семьи коммунистов, офицеров.

Война сплотила моих ровесников. Мы знали всё об оккупантах. Когда они начали охоту за рабочей силой для Германии, подростки исчезли в одночасье. У нас были свои убежища в заброшенных подвалах.

В марте 1943 года фашисты стали вести себя беспокойно, поглядывать на правый берег Протоки. Мы тоже не отходили от речки и первыми от разведчика узнали о скором освобождении станицы. А когда пришел час освобождения, мы все были в сборе, явились в правление колхоза имени Красной Армии. В свои 12—14 лет помогали сеять и убирать хлеб, участвовали в «красных обозах» — возили волами и лошадьми хлеб до фронта. Очень уставали, хотелось есть, спать… Но тот недетский труд не стал для меня наказанием: я навсегда избрал профессию хлебороба.

Дождался отца с фронта, и жизнь наладилась — учеба в Славянском сельхозтехникуме, работа в поле, своя семья… Всё было словно вчера, но календарь напоминает: я — ветеран труда, ровно 50 лет прожил с женой Анной Никитичной, вырастили мы двоих сыновей, радуемся успехам внуков. Желаем своим и чужим мальчишкам мирного неба над головой!

В.Маляр

«Только очень жди…»

На Дону в руки оккупантов попал мой отец, Иван Михайлович. У него были больные ноги, поэтому на фронт его не призвали. Фашисты решили: партизан — и отправили в концлагерь. Освободили отца и других узников англичане и отправили… в Австралию.

Миновал со дня победы год, другой, пятый, а мать, Прасковья Григорьевна, всё ждала отца. Не ходила к гадалкам, не расспрашивала бывших пленных, а просто чувствовала, что он жив. Не выходила замуж, работала, воспитывала нас. И вот в 1970 году отец постучал в калитку. Только с помощью Красного Креста удалось ему покинуть Австралию и разыскать нас в городе Славянске.

Б.Мезенцев

Когда рядом отец

Короткое письмо от отца, Василия Яковлевича: «Защищаем Заполярье. Враг не пройдет. Маруся, береги детей!» Легко сказать: береги. А немецкие самолеты всё чаще обстреливают хутор Маевский. Почти каждая семья, сама или совместно с соседями, выкопала убежище от бомб и снарядов. Дети привыкли: только раздается гул самолета — сразу под землю.

Одна из воздушных тревог запомнилась мне на всю жизнь. Самолет приближался, я бегом бросилась в погребок. И тут на ступеньках увидела гадюку. Самолет выл, пикируя на хутор, а змея подняла голову, готова броситься на меня. С тех пор я боюсь гадюк: они напоминают мне войну, кровь, слезы.

Отец прислал очередное письмо: «Заполярье отстояли. Идем на Берлин». Вернулся он домой таким же энергичным, веселым, как был до войны. Работал заместителем председателя колхоза имени Красных партизан. Рядом с ним я не боялась  ничего!

В.Дедюра