Читательский конкурс «Свидетели славного прошлого» набирает обороты. Жительница Сочи Зинаида Ивановна Киреева прислала воспоминания своего отца, Ивана Георгиевича Панасенко, ребенком пережившего оккупацию станицы Славянской. В 1942 году ему было неполных 10 лет.

Жизнь перед войной начала налаживаться. Отец, Георгий Логвинович, звеньевой колхоза «Красный семенник», за высокие урожаи подсолнечника ездил на ВДНХ, получил орден Ленина и золотую медаль выставки. Родители трудились в поле дотемна, а хозяйство было на нас, детях. Но мы всё успевали: и по хозяйству управиться, и с друзьями по станице погонять.

Когда началась война, мы не сильно испугались, да и почти все взрослые были уверены в скорой победе. Но фронт всё приближался, началась эвакуация колхоза. Отцу, коммунисту, поручили спасать колхозное племенное стадо. Надо было угнать его в горы, в леса под Апшеронском. Отец простился с нами и ушел.

В один из жарких августовских дней на улицах станицы послышался треск автоматных очередей. С ними пришел и «новый порядок». В первую очередь были застрелены собаки — чтобы не мешали оккупантам хозяйничать во дворах как у себя дома. У соседки, бабушки Савельевны, фашистам понравилась корова. Прежде чем зарезать ее, немецкие солдаты вывели животное во двор и запрягли в широкую металлическую кровать, которая, видно, им тоже приглянулась. На кровать уселось человек пять—шесть, и стали они погонять корову, стегая по бокам хворостиной. Она рвалась, натужно мычала. В закутке плакала хозяйка. Солдаты развлекались, пока им это не надоело. Особенно зверствовали румыны, выгребая всё подчистую: яйца, хлеб, живность. Малейшее неповиновение — и пуля в лоб.

Однажды оккупанты гнали по улице большую колонну военнопленных — оборванных, окровавленных, с поникшими головами. Немцы подгоняли их прикладами. Время от времени раздавались выстрелы — добивали тех, кто уже не мог идти. Вечером мы с матерью пилили дрова в дальнем конце огорода. Вдруг раздался шорох, и перед нами предстал молоденький солдат в рваной советской форме. Он просил спрятать его, рассказал, что ему удалось бежать из колонны и скрыться в кукурузе. Родом он был из станицы Петровской. Мать колебалась недолго, отвела его в погреб. Звали солдата Костей Демьяненко. Примерно в это же время у нас в погребе появился еще один раненый постоялец из военнопленных, тоже Костя. Его привели сестра с матерью. Прятались они у нас до самого освобождения Славянской — подкормились, подлечились. Потом оба с войсками Красной Армии отправились на фронт — воевать дальше. Простились мы с ними как с родными. В 1945-м один из них прислал свою фотографию из поверженного Берлина.

Мы не раз бывали на волоске от гибели. Однажды кто-то донес, что наш отец — коммунист, орденоносец. Нас всех, мать и троих детей, вывели во двор, дали лопаты, приказали рыть могилу. Вырыли мы яму, нас на краю поставили… Спас крестный: сказал оккупантам, что отец давно не живет с нами, бросил семью.

Как-то партизаны застрелили важного немецкого офицера. Фашисты организовали облаву, много людей захватили. Женщин потом отпустили, а мужчин расстреляли за станицей, предварительно заставив вырыть себе могилу. Среди них оказался и старший брат моего друга Мишки. Теперь останки казненных покоятся в центральном парке Славянска.

Засуетились немцы весной 43-го, когда наши войска подошли совсем близко со стороны Троицкой. Снова поднялась страшная пальба, но мы уже не могли усидеть в погребах, напрасны были материнские шлепки и ругань — высовывались наружу и с восторгом слушали рев моторов советских самолетов и знакомый перестук автоматов. Немцы спешно удирали, в панике бросая имущество. В станицу вступили советские войска. С какой же радостью мы встречали наших освободителей 23 марта 1943 года!

Бои ушли на северо-запад, в район «Голубой линии», а взрослое население еще долгое время привлекали на строительство оборонительных рубежей. Но и для нас, мальчишек, война не закончилась с освобождением родной станицы. Земля была нашпигована патронами и минами. Оружие, особенно в районе железной дороги, которую до войны называли Ворошиловской, можно было найти запросто. Матери не успевали за нами следить, а нас влекло то, что было запрещено. Мы находили снаряды и пули, гранаты и фугасы. Вскрывали их, доставали порох. Сколько мальчишек лишилось жизни из-за своего любопытства!

Многое уже стерлось из памяти, но военное детство не забывается.