Каждый из нас знает, что такое «список литературы на лето». Когда я получала такой в школе, первым делом отмечала то, что уже прочла. Потом искала нужные книги в домашней библиотеке, если не находила, шла в школьную или городскую. Какие-то читала с удовольствием, какие-то — без особого энтузиазма, только потому, что надо.

В университете были бесконечные списки по детской, русской, советской, зарубежной, литературе народов СССР. И снова — что-то с удовольствием, что-то — в пересказе товарищей, что-то — по аннотации. Любимый нами профессор Михельсон, знаток русской классики, говорил: «Знайте, что есть «Былое и думы» Герцена. Попытайтесь прочесть сейчас, но лучше — вернитесь к роману в тридцать лет, тогда и поймете…». Потом я стала учителем и сама давала детям списки рекомендуемой литературы. Позже убедилась, что не всё ученикам по силам, что за списком частенько остается очень интересная детская классика, что понять и принять «Преступление и наказание» Достоевского и «Чевенгур» Платонова, когда тебе 15—16 лет, не каждому дано.

И вот рискнула: вопреки всем методикам, прочитала десятиклассникам «Мальчик у Христа на елке» Федора Достоевского. Класс слушал затаив дыхание, а потом на глазах у многих появились слезы… Потому, что нельзя отвергнуть писателя, который показывает: если в мире нет сострадания и любви, мучаются и плачут дети. И тот факт, что в Рождество, день милосердия, добра, всепрощения, никто не сострадал маленькому мальчику, говорит о катастрофе — убывании в мире добра. После этого рассказа мои ученики по-другому стали относиться к великому писателю, у них появилось желание понять и более сложные его произведения.

Знакомство с Андреем Платоновым мы начали с чтения вслух его рассказа «Третий сын», который очень обыденно повествует: «В областном городе умерла старуха. Ее муж, семидесятилетний рабочий на пенсии, пошел в телеграфную контору и дал в разные края и республики шесть телеграмм однообразного содержания: «Мать умерла приезжай отец». Шестеро сыновей приезжают проститься с той, которая отдала себя, чтобы ее дети жили и были счастливы. Что чувствуют они, как ведут себя, очень тонко передает автор. И снова в классе полнейшая тишина — не слышат даже звонка на перемену. Наверное, потому, что Платонов утверждает: пока мы живы, пока не властна над нами смерть, должны любить мы наших близких, чтобы в их сердце оставить след, оставить память, оставить свет. Он отстаивает чувство единой жизни всех поколений, которое поддерживается спасительной скорбью по каждому отдельному человеку. Он убежден, что чужую беду надо переживать так же, как свою личную, помня: «человечество — одно дыхание, одно живое теплое существо. Больно одному — больно всем. Умирает один — мертвеют все».

Почему я вспомнила об этом? В очередной статье «Россия: национальный вопрос» премьер Владимир Владимирович Путин пишет: «Гражданский мир и межнациональное согласие — это не один раз созданная и на века застывшая картина. Это — кропотливая работа государства и общества… И в первую очередь речь должна идти о повышении в образовательном процессе роли таких предметов, как русский язык, русская литература, отечественная история… Давайте проведем опрос наших культурных авторитетов и сформируем список ста книг, которые должен будет прочитать каждый выпускник российской школы».

Пока культурные авторитеты обсуждают этот список, я поинтересовалась у людей, с которыми общаюсь часто, какие же книги, на их взгляд, должен прочитать ребенок до выхода из школы. Список ограничила двумя—тремя произведениями, но самыми-самыми.

— Прежде всего надо прочитать «Муму» Тургенева, — убеждена доктор Елена Александровна Малышева, — чтобы научиться доброте, любить и жалеть тех, кто рядом… Подросток должен познать мир романов Дюма, чтобы понять, что такое рыцарство, патриотизм, верность слову, знать, что подлость наказуема. Да хотя бы для того, чтобы осознать, что женщину надо если не боготворить, то, по крайней мере, в дверь пропускать первой. Признаюсь, «Войну и мир» в школе не поняла, а вот позже этот роман стал учебником жизни.
Галина Александровна Лыско, по специальности учитель истории, убеждена, что историю государства Российского надо изучать по Карамзину — лучше не написан ни один учебник.
— В пятом классе я прочитала «Евгения Онегина», — улыбается она. — Понимала, что книга эта взрослая и о любви. Пушкин учит: любовь зла — полюбишь и Онегина.

Наш фотокорреспондент Николай Владимирович Кравцов первой назвал Библию:

— Потому, что множество классических произведений относит нас к библейским источникам. Не обойтись во взрослой жизни без Бальзака. Его «Шагреневая кожа» учит: никогда не знаешь, что дорого, пока это дорогое не потеряешь. И, конечно, нужно прочесть романы Дюма — история, приключения, честь, удаль, патриотизм. Вместо «Преступления и наказания» Достоевского я рекомендовал бы «Идиота», так как князь Мышкин, по моему мнению, олицетворяет Иисуса. Но в том и гений автора: он показал, что Иисус в нашей жизни не приживается. И это — повод задуматься над смыслом жизни.

А вот учитель литературы Любовь Ивановна Белик убеждена, что человек, вступающий во взрослую жизнь, просто обязан прочитать «Преступление и наказание»:

— Он должен знать, что нет причины, которая бы позволила человеку забрать жизнь другого. И я благодарна Достоевскому, что он не только убеждает в этом, но и приводит Раскольникова к истинному раскаянию. Конечно, не обойтись без «Войны и мира», потому что этот роман отвечает на все жизненные вопросы. А как можно не знать «Робинзона Крузо», который учит в любой, даже на первый взгляд безвыходной ситуации, не падать духом! Можно еще одну назову, без которой — никуда? Это Библия: по сути вся классическая литература — зарубежная, русская — не придумала ни одного нового сюжета, обо всём уже было сказано в Библии.

О.ОСИПОВА

Фото Н.КРАВЦОВА